Цфа это

Цфа это бы ничего, но не сейчас, не в пятницу вечером, когда наслаждаешься этой музыкой. И занервничал. Музыка была о вечном, как мне казалось. О смысле жизни, о любви, о дружбе... Тут я и подумал: а не хрена ли нам тут делать! Дай, думаю, назад вернусь, попробую еще раз. Пробрался назад, слышу музыку и вдруг увидел, как сквозь меня, сквозь стены, по пустому залу, по пустым, темным коридорам проходят люди... Нет, надо валить отсюда! Неизвестно как вернуться, не знаю зачем... Может, это и есть тот самый выход, последний? И потом, мне хотелось еще раз попробовать. Пошел еще раз, впереди никого нет...И вдруг я увидел, что сзади меня, на стене, появилась трехмерная картина очень похожая на ту, которую я видел, когда вышел из ресторана. Я подошел к ней, на экране был я. Передо мной было голографическое изображение двух женщин в черном. Внезапно одна из них закрыла мне глаза. Я ослеп. Я не видел ее лица, но чувствовал, как она сжимает пальцами мою голову, как потом отпускает...Я оказался в полной темноте. Ходил по темному коридору, менялись картинки, я, наконец, понял, что это игровые окна. И вошел в следующее. Там была женщина в белом халате. Она была тоже как в живой. Но вдруг вместо головы у нее появилась голова мужчины. Я испугался, не может быть, чтобы это была такая же женщина, как и я...Я присмотрелся к нему. На его руках и ногах шевелились какие-то жгуты, словно каучуковые. Она положила что-то у него в руке и протянула мне. Это был светящийся шарик. Я взял его и не увидел, чем он был наполнен. Но оказалось, что внутри шарик светился фиолетовым светом, как будто внутри была пустота...Я уже не боялся больше того, что может произойти со мной. Я знал, что если меня тут убьет, то я отправлюсь к звездам...А как-то раз мне показалось, что я вижу белый свет... Я пошел на свет и увидел тело своего отца, лежащее на кровати. Мне вдруг стало так грустно. Может быть, я уже успел забыть его.Я встал и вышел из комнаты. На следующий день в больницу приехал отец. Я его не узнал. Он долго смотрел на меня и ничего не говорил. Он был чем-то расстроен, но я ничего не мог понять. На другой день он уехал. А чере.